Центр отраслевой экспертизы Россельхозбанка и НИУ ВШЭ провели исследование развития сельских территорий и малых форм хозяйствования в мировом масштабе. На основе интеграции опыта банка и анализа большого количества документов с помощью искусственного интеллекта силами ВШЭ эксперты определили семь глобальных трендов, которые до 2050 года будут определять трансформацию села. Формирование села будущего уже началось и представляет собой перспективное поле для технологических инноваций, поддержания здорового и экологичного образа жизни, развития региональных рынков органической продукции, утверждают авторы исследования. Часть трендов, которые обозначили Россельхозбанк и ВШЭ, уже видны и сейчас: автоматизация АПК, рост спроса на органические продукты, развитие экологического и сельского туризма, говорит старший менеджер практики оказания услуг компаниям агропромышленного комплекса PwC в России Антон Виноградов.  

Россельхозбанк и ВШЭ работают с достаточно мощной системой интеллектуального анализа больших данных iFORA, знает старший менеджер группы по оказанию услуг предприятиям АПК компании EY Максим Никиточкин. «Однако эта система — только инструмент анализа, но иногда складывается впечатление, что результаты ее работы (по наукообразному поиску трендов) используются без дальнейшего глубокого анализа — критического отсева, экспертной оценки, — прокомментировал он «Агроинвестору». — Пример очень удачного использования данного инструмента — технологические тренды в производстве зерна, ранее опубликованные в журнале «Эксперт». Обнародованные же тренды развития сельских территорий нельзя назвать удачным примером, поскольку почти все они имеют крайнее слабое отношение не только к российским реалиям, но и их ближайшему будущему, и, скорее всего, к более отдаленному — тоже». Особенность iFORA в том, что она ориентируется на частоту упоминания определенных терминов в публичном пространстве, а это часто отражение западного мира, где публикуется множество научных статей и дискуссий в СМИ, поясняет Никиточкин. При этом сельские территории развитых западных стран принципиально отличаются от российского села: например, в Европе и США нет крупных растениеводческих агрохолдингов, тогда как в России обратная ситуация.

По мнению Никиточкина, из семи перечисленных трендов для России актуален только первый — роботизация и автоматизация агросектора,  поскольку крупные компании внедряют такие решения. По прогнозу Россельхозбанка и ВШЭ, к 2025 году глобальный рынок сельскохозяйственных роботов достигнет $25 млрд, тогда как в 2017-м он оценивался в $4,1 млрд. «Вследствие технологической модернизации и роста инвестиций мировой объем рынка «точного земледелия» может достичь $10,2 млрд к 2025 году и $240 млрд к 2050-му», — говорится в результатах исследования. Цифровизация уже сейчас является одним из главных трендов в АПК, однако уровень ее проникновения в России сейчас не превышает 10%, а решения, которые используются, далеко не полностью раскрывают весь потенциал современных технологий, считает Виноградов.

Также важным трендом, по мнению аналитиков, станет рост спроса на органическую продукцию, которая в основном производится небольшими хозяйствами. К 2024 году глобальный рынок в этом сегменте достигнет $324 млрд, и у России есть большой потенциал, считают эксперты: в прошлом году около 13% всей сельхозпродукции в стране произвели фермеры. «Уровень жизни российского населения не позволяет переплачивать за органические продукты, и нет существенных оснований думать, что ситуация коренным образом изменится через 30 лет, — отмечает Никиточкин. — Скорее, население будет потреблять больше неорганических продуктов, продуктов лучшего качества (без заменителей и крайне дешевых ингредиентов в составе)». При выборе продуктов питания все большее внимание уделяется экологически чистой продукции, что в свою очередь обусловит рост сегмента органического производства в АПК, не соглашается с ним Виноградов. Сейчас данный тренд прослеживается в меньшей степени, однако, в перспективе он может существенно повысить конкурентоспособность российской продукции, которая, не испорчена большим количеством удобрений в силу дороговизны их применения, и не была подвержена генной модификации, полагает он.

Следующий тренд — переход к рациональному использованию природных ресурсов при росте спроса на них. По мере увеличения населения планеты спрос на продукты питания будет повышаться, возрастет нагрузка на земельные и водные ресурсы, что потребует их более рационального использования, обращают внимание аналитики. Так, мировой спрос на воду к 2050 году может вырасти на 55% относительно 2000-го. В этом плане Россия находится в выгодном положении, поскольку обладает большими запасами водных ресурсов. Действительно, на глобальном уровне данный тренд все больше и больше набирает обороты: люди экономят воду, электричество, занимаются переработкой мусора и т. д., подтверждает Виноградов. По его словам, распространению данного тренда способствовало два основных фактора: ограниченность ресурсов на той или иной территории и, как следствие, перестройка потребительского поведения (сознания). Однако, учитывая богатство России природными ресурсами и потребительские привычки населения, маловероятно, что в ближайшие 30 лет этот тренд станет для нас актуален на всей территории страны, предполагает он. «Возможно, подобные изменения коснутся в первую очередь крупных городов», — говорит Виноградов. Именно потому что Россия — страна избыточных природных ресурсов, переход к их рациональному использованию мы вряд ли увидим до 2050 года, соглашается Никиточкин. «Особенно с учетом того, что внутренний спрос не увеличивается, экспорт буксует, то есть у сельхозпроизводителей нет мотивации к существенному расширению использования природных ресурсов», — комментирует он.

Еще один глобальный тренд — развитие экологического и сельского туризма, смещение функции деревни от производства сельхозпродукции к отдыху. Сейчас около 15% всего туристического жилого фонда ЕС сосредоточено в сельской местности, в Европе агротуризм набирает популярность. У России тоже есть такой потенциал, уверены авторы исследования. В перспективе в сельской местности будут строиться гостиницы, деревня станет местом отдыха и «магнитом» для экотуристов, уверены они. Потенциал внутреннего туризма в России практически неограничен, поскольку инфраструктура развита крайне неравномерно и в некоторых районах почти нет гостиниц, заведений HoReCa и т. д., несмотря на наличие культурных памятников федерального и регионального значения и уникальных природных рекреационных ресурсов, обращают внимание аналитики. «Согласно пирамиде Маслоу, люди сначала удовлетворяют базовые потребности, а только потом потребности следующих уровней, — напоминает Никиточкин. — Это население западных стран, в среднем, удовлетворило свои базовые потребности, чего нельзя сказать о нашей стране, поэтому ожидать массового рекреационного потока россиян в деревни не приходиться ожидать даже до 2050 года».

По словам Виноградова, развитие экологического туризма — это один из тех трендов, которые мы можем наблюдать уже сейчас: на внутренний рынок активно выходят крупнейшие российские туроператоры, ранее специализировавшиеся на организации поездок россиян за рубеж. Также принята «Концепция развития сельского туризма в России», которая направлена на стимулирование данного направления туризма. «Несмотря на то, что доля сельского туризма до сих пор остается незначительной (до 5%), данные сегмент имеет большой потенциал», — добавляет Виноградов.

Возвратная миграция в село отдельных групп населения — следующий тренд, который выделяют Россельхозбанк и ВШЭ. В будущем станут развиваться экопоселения и «дауншифтинг»: возможность удаленной работы и расширение интернет-покрытия создают предпосылки для жизни на природе для сотрудников городских компаний. «Как показывает практика, удаленной работой российское население занимается из теплых недорогих регионов: Таиланд, Вьетнам, Гоа, Болгария, — обращает внимание Никиточкин. — Поэтому слишком оптимистично думать, что люди, обеспеченные работой, будут выбирать неустроенное российское село вместо теплых морей с более качественным уровнем инфраструктуры».

Возвратная миграция в село — это один из самых спорных трендов для России, считает Виноградов. «Действительно уже сейчас встречаются случаи «дауншифтинга», однако до его массового распространения далеко. У людей должна отсутствовать необходимость находиться в крупных городах для получения определенного уровня дохода, также в местах миграции должны быть все условия для комфортного проживания, — рассуждает он. — Население России не так давно начало наслаждаться благами современной городской среды мирового уровня, чтобы захотеть массового переселения в сельскую местность».

Кроме того, в будущем расширятся территории, пригодные для ведения сельского хозяйства. Вследствие глобального потепления после 2050-х годов плотность населения в азиатской части России может увеличиться в пять раз, как и привлекательность этих территорий, думают аналитики. Этот тренд можно увязать с готовящимся проектом госпрограммы по вводу в оборот неиспользуемых сельхозземель, однако для реализации как тренда, так и госпрограммы необходимы заинтересованные компании и люди, говорит Никиточкин, добавляя, что при комплексном подходе к программе данный тренд может стать реальным. Правда, на прошлой неделе научный руководитель Гидрометцентра Роман Вильфанд сказал, что изменение климата не позволит осваивать новые земли для сельского хозяйства, и слово «целина» можно забыть. При этом есть возможность повышать урожайность уже существующих сельскохозяйственных территорий.

Еще один тренд — повышение требований к уровню образования жителей сельских территорий. Стремительная цифровизация АПК требует высокого уровня технической грамотности, однако по-прежнему востребованы профессионалы традиционных специальностей: агрономы, ветеринары и др. При этом развитие удаленного образования поможет подготовить нужных специалистов непосредственно на селе, прогнозируют эксперты. «Как показывает общение с сельхозпроизводителями, сельское население достаточно трудно обучаемое, поэтому самообучение с помощью удаленных методов выглядит слишком оптимистичной идеей, — комментирует Никиточкин. — Некоторые южные аграрные университеты начинают готовить специалистов с компетенциями в цифровизации АПК, однако это часто зависит от финансирования агрохолдингов. Процесс идет довольно медленно и не масштабно, другие регионы России слабо в него вовлечены». В части повышения требований к уровню образования, наверное, не стоит акцентировать внимание на жителей сельских территорий, говорит Виноградов: этот тренд в парадигме Индустрии 4.0 важен для всех. «Скорее всего, молодые поколения смогут адаптироваться к использованию новых технологий вне зависимости от места проживания. Наиболее часто обсуждаемый вопрос сейчас касается более взрослых людей и их интеграции в цифровую среду», — говорит он.

Сельское хозяйство, которое в течение нескольких столетий было одной из наиболее консервативных отраслей, в последние десятилетия переживает серьезную трансформацию, соглашается партнер компании «НЭО Центр» Алексей Волостнов. Развитие технологий и экономики, бурный рост населения, особенно в развивающихся странах, являются драйверами изменений в агробизнесе, говорит он. «Для России актуальными остаются технологии, позволяющие повысить эффективность сектора и, соответственно, конкурентоспособность российской продукции на внутреннем и международных рынках. Роботизация, точное земледелие, решения, связанные с внедрением «зеленых технологий», безусловно, имеют потенциал на российском рынке, где эффективность использования земли, производства мяса и удои с одной коровы на 30-40% меньше по сравнению со странами-лидерами (США, Германия, Канада, Китай), — отмечает Волостнов. — Серьезным потенциалом обладает развитие экологического туризма. На фоне роста интереса иностранных туристов к России, эко-туризм как одна из возможных специализаций нашей страны может быть востребован на уровне традиционных сельскохозяйственных регионов, однако одним из условий его развития являются инвестиции в инфраструктуру».